Билетов в кассе Мариинского театра не только на абонементные, но и на внеабонементные спектакли было очень маленькое количество. Получить их просто так, придя в любое время к кассе, было немыслимо. Очередь за билетами устанавливалась у Мариинского театра ночью. Главную массу составляли, конечно, студенты и курсистки. Люди стояли всю ночь, переминаясь на морозе, веселя себя и других шутками, острыми словцами. После открытия булочных вся очередь пестрела, как цветами, сайками и филипповскими пирожками в бумажках. Сколько тут завязывалось знакомств, дружб, горячих молодых романов! Стоять надо было всю ночь до утра, при этом ждать не открытия театральной кассы, а только прихода... дежурного «фараона» — как называли в то время городовых.
Как вы думаете, в чем заключались обязанности этого городового? Желающие могут высказать свои предположения, не заходя под кат.
Для остальных - правильный ответ:
В петербургском сером рассветном тумане возникал фараон, гремя плоской шашкой-«селёдкой», он медленно шёл к многолюдной очереди и раздавал билетики. У кого на билете был номер, те были — счастливцы: они становились по номерам в «хвост» к билетной кассе. Но на каждый билетик с номером приходились десятки пустых. Те несчастливцы, которым доставались эти пустышки, уходили, несолоно хлебавши.
И вот сижу и думаю: если получение счастливого билета не зависело от места - зачем нужно было становиться непременно ОЧЕРЕДЬЮ, а не просто табором? И самое интересное - зачем вообще было стоять в этой очереди, если можно было просто прийти утром накануне явления полицейского со счастливыми билетиками?
Не дает ответа(с).
P. S. По традиции, всем желающим предлагается, не гугля (Update: и не заглядывая в комменты), назвать автора этого мемуара - как уже было сказано, известно и любимого многими с детства. Чтобы было проще - еще один отрывок из той же книги:
Сегодня, спустя более 60 лет, я вижу, закрыв глаза, афиши шумановской антрепризы, расклеенные по всему городу, на столбах, тумбах и стенах домов. Я вижу их отчётливо, как помнят люди страницы своего первого букваря: по этим афишам я училась читать. Большинства этих пьес я так никогда и не видела на сцене, меня тогда ещё не брали в театр. А потом, когда и я стала театральным зрителем, многие из этих пьес исчезли с афиш, их перестали играть. Большинство их составляли душераздирательные мелодрамы; «Сумасшествие от любви», «Тайна заброшенной хижины», «От преступления к преступлению», «Тридцать лет, или Жизнь игрока», но были среди них и комедии: «Суворов в деревне, в Милане и в обществе хорошеньких женщин», «Жозеф, парижский мальчик» и др. После основной пьесы спектакля обязательно шёл ещё и водевиль, короткий по времени исполнения (одноактный), но почему-то часто с очень длинным названием, например: «В людях ангел, не жена, дома, с мужем, сатана», «Сама себя раба бьёт, коли не чисто жнёт», «Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поёт». Помню и афиши — «Ревизор», «Горе от ума», «Доходное место», «Без вины виноватые», а также «Гамлет», «Отелло», «Кин, или Гений и беспутство», «Коварство и любовь». Наличие в городе многочисленного еврейского населения обусловливало на афишах обязательного «Уриэля Акосту» и «Жидовку, или Казнь огнём и водой».
