Арестованный сотрудник РПЦ Евгений Петрин заявил, что он офицер ФСБ. Священнослужитель Евгений Петрин, обвиняемый в государственной измене и шпионаже в пользу США, заявил в понедельник, 9 февраля, что является сотрудником Федеральной службы безопасности (ФСБ).По словам Петрина, он давно работает в ФСБ и имеет офицерский чин. Якобы ведомство направило его работать в отдел внешних связей Русской православной церкви, где он был определен на работу в Киев от Московского патриархата.
Формулировка новости безусловнно прекрасная. Однако будучи любителем преданий старины глубокой, не могу не отметить, что сам факт службы священослужителя в русской внешней разведке меня совсем не удивляет. Поскольку такие факты имели место задолго до большевиков и "сергианцев".
Вот, к примеру, пишет литовский дипломат 16 века Михалон Литвин:
В числе московских перебежчиков, которые в темные ночи убивали людей в Вильне и освобождали из темницы своих пленных соотечественников, был один священник, который, добывая тайно из королевской канцелярии копии договоров, решений и протоколов совещаний, посылал их своему князю; другой купил для употребления при чародействе св. причастие, сохраненное некою девицею при исполнении этого таинства.
Литвин, возможно, клевещет и злопыхает. Но вот отрывок из статьи А. А. Орлова СВЯЩЕННИК ЯКОВ ИВАНОВИЧ СМИРНОВ: 60 ЛЕТ СЛУЖЕНИЯ В ЛОНДОНЕ (тем, кто читал Шкловского, это имя может бырь знакомо:
Содействие путешественникам было личной любезностью Смирнова, которую он готов был проявить в то время, когда не служил в церкви или не был занят выполнением ответственных поручений российского правительства. В Петербурге же в первую очередь нуждались в поступлении достоверной информации о внутренней жизни Великобритании и о том, какую «русскую» политику собирается проводить британский кабинет. Поскольку посол не мог лично заниматься сбором информации подобного характера, эту задачу пришлось взять на себя Смирнову, его ученикам церковнику А. Г. Евстафьеву и переводчику А. В. Назаревскому, секретарю посольства В. Г. Лизакевичу, а также личному секретарю посла швейцарцу Ф. Жоли. Кросс называет их «разведывательным отделом» посольства и пишет о том, что «они добывали информацию для российской Коллегии иностранных дел через обширную сеть своих знакомств, а также пытались воздействовать на английское общественное мнение. Эти усилия принесли выдающиеся плоды во время “Очаковского кризиса” 1791 г. и событий 1793–1795 гг., связанных со вторым разделом Польши».
Эти и другие успехи Смирнова позволили К. Г. Боленко сделать следующий вывод: «...российская агентурная сеть в Англии к концу XVIII столетия была широкой, и действовала весьма эффективно. Создается впечатление, что невыполнимых задач для русской миссии не было и всегда и везде среди англичан имелись люди, на которых можно было опереться при решении любого вопроса — будь то копирование секретной карты, знакомство с техническими новинками или передача в Россию дипломатической переписки».
Для современного читателя, привыкшего к определенному образу «рыцаря плаща и кинжала», хотелось бы уточнить некоторые моменты. Участие в сборе разведывательной информации не может поколебать представление о Смирнове как о ысоко нравственном и
порядочном человеке, искреннем друге Великобритании. Не по своей воле занимаясь этим делом, он всегда стремился сохранять и укреплять дружественные отношения двух стран, борясь только против того, что, по его мнению, их разъединяло, не принуждал никого из своих друзей к сотрудничеству и не использовал во вред им полученные сведения.
Невозможно также увидеть в действиях священника материальной заинтересованности. Его заслуги в разведывательной деятельности, сохранившие стране миллионы рублей и тысячи жизней, были оплачены весьма скромно. В 1791 г. за антивоенную кампанию он получил 200 фунтов стерлингов (1600 руб.), в 1795 г. за борьбу с польской эмиграцией — 150 фунтов стерлингов (1200 руб.) единовременно и ежегодную прибавку к жалованью в 50 фунтов стерлингов (400 руб.)
За свою службу Смирнов получил ннемало наград, включая дворянства - и нни одного порицания по духовной линии.
Полагаю, есть и другие примеры, не менее иннтересные (знающие таковые - добро пожаловать в комменты). И, признаться, никаких канонических препятствий для подобного совмещенния я, признаться, не вижу.