Начнем с солистов. Вопреки опасениям, пели они вполне неплохо, на вполне твердую четверку. Бурчуладзе, ради которого мы выбрали эту дату, спел, пожалуй, лучше, чем на сольном концете (хотя все равно стало понятно, что его лучшие времена, увы, уже прошли: голос стал выше, не стало прежней мощи). Однако нормально пели - три действия из четырех, первое, третье и последнее! Что же до второго, то оно было коллективно слито с чувством исполняемого долга - певцы откровенно не открывали рта, а тенор в конце своей арии даже выдал высококачественного петуха (впрочем, публика ему все равно аплодировала - не то из жалости, не то решив, что так и надо).
Теперь пару слов о режиссуре. Которая, как обычно, порадовала целым рядом находок:
- В начале 1 действия Фауст выехал на сцену на инвалидном кресле. На котором и маневрировал по авансцене, пару раз чуть не навернувшись в оркестровую яму.
- В том же 1 действии Мефистофель, вместо элексира жизни, сделал Фаусту... переливание крови. Хорошо хоть не клизму, и на том спасибо.
- В сцене в трактире (сразу после "На земле весь род людской) изгнание дьявола обошлось без помощи традиционного распятия. Вместо этого хор построился крестом, и в таком боевом построении начал теснить Мефистофеля.
- Вальпургиева ночь проходила в антураже дешевого борделя, с соответствующего вида девицами. Так что никто не удивился, что им так и не удалось отвлечь Фауста от мыслей о Маргарите.
- В сцене дуэли в Валентином Фауст активно напивался, и к моменту поединка напоминал сэра Генри Огюйчика в исполнении Вицина. Так что убивать Валентина пришлось Мефистофелю, ударом в спину (в либретто, разумеется, все не так, but who cares).
- Но больше всего режиссер оттянулся в сцене победоносного возвращения отряда Валентина, которую он решил... в антивоенном духе: на сцене валялись какие-то инвалиды, на заднем фоне ползла колонна беженцев, а под конец появились двое солдат, расстрелявших нескольких женщин с младенцами.
Сильно подозреваю, что Гуно и его либретисты переворачивались в этот момент в гробу. Хотя, подозреваю, с нынешними режиссерами, они делают это регулярно.
Ну и пару слов о публике Как и на сольном концерте Бурчуладзе, вокруг активно звучала грузинская речь. А по фойе гордо рассекал поп в полном облачении. И нас все подмывало подойти и спросить, не пришел ли он в оперу по долгу службы - посмотреть "настоящего сотону".