Каковы же практические результаты титанических усилий рава Шнеерсона? Нетрудно заметить, что все его проекты были полностью ориентированы на религиозные и политические реалии нэпа. Тогда многие предполагали, что этот режим установился надолго, а если изменения и произойдут, то в сторону дальнейшей реставрации[1]. Однако история, как известно, пошла иным путем.
В изменившихся условиях старые решения оказались нерелевантными. В 1929 году власти принудительно объединили всех кустарей в государственные кооперативы. Тех, кто упрямился, объявляли «лишенцами» (что означало не только поражение в гражданских правах, но и лишение продовольственных карточек, нередко – выселение из занимаемых квартир). Тем самым была практически загублена идея масштабной «альтернативной экономики», позволяющей евреям соблюдать субботу.
В 1930 году в стране началась новая кампания против духовенства, жертвой которой стали и многие еврейские «служители культа» – раввины, меламеды, канторы, резники. Попавшие в черный список становились «лишенцами». Это привело к тому, что многим религиозным людям пришлось искать себе другое занятие.
Изменившийся политический климат привел к прекращению заграничной финансовой помощи. Многие общины оказались без средств, вследствие чего началось массовое разрушение еврейской инфраструктуры: закрытие синагог и микв, отказ от услуг канторов, резников и т. д. В конце 1920‑х годов ГПУ обнаружило и разгромило крупнейшие подпольные ешивы. В 1929 году был закрыт «Бейт-мидраш ле-рабаним ве-шохтим» в Hевеле, а еще через год прекратила существование минская ешива рава Давида Цимбалиста.
Таким образом, к концу 1930-х годов коммунисты разрушили почти все, что было создано Ребе в годы нэпа. Однако означает ли это правоту его оппонентов, утверждавших, что работа в Советской России бесперспективна и все религиозные евреи должны думать только об эмиграции? Кажется, этот вывод поспешен.
