Богослужебные и обрядовые реформы, предпринятые в середине 17 века по инициативе патриарха Никона, привели, как известно, к глубокому расколу не только Русской церкви, но и русского народа. Десятки тысяч русских людей всех сословий, «от бояр до нищего слепца», не приняли троеперстия, трегубой алелуйи и других никоновских нововведений, предпочитая лучше «умереть за единый аз», чем отступиться от обычаев отцов и дедов...
Староверие нашло широкую поддержку и среди русского духовенства. В раскол ушли десятки попов и протопопов, сотни монахов... Однако, к несчастью для старообрядцев, к ним не присоединился ни один из тогдашних русских епископов. Этот факт имел катастрофические последствия для последователей старой веры. Согласно канонам, только епископы наделены целым рядом важнейших полномочий. В частности, только епископ может освятить антиминс (особый плат с зашитыми частицами мощей, необходимый для совершения полной литургии), а также рукоположить человека в священники...
Николаевские репрессии привели к повсеместному «оскудению» старообрядческого духовенства. На московском Рогожском кладбище из двенадцати священников осталось только три, в других местах дела обстояли и того хуже. В этой ситуации вопрос о восстановлении собственной иерархии во многом стал для поповцев вопросом жизни и смерти. Поэтому не удивительно, что старообрядческий собор, состоявшийся на Рогожском кладбище, принял решение предпринять все усилия к обретению епископа. Причём в силу политической ситуации было решено учредить кафедру не в России, а за границей – в Турции или в Австрии, где с 18 века существовали многочисленные старообрядческие общины.