Священнослужители называют такие требования абсурдными...B случае с родственником Алексея Конева, непосредственный потребитель услуги, - то есть покойник, - никакого недовольства не высказывал
Пы. Сы. Впрочем, похожий случай уже был описан у классиков. Правда, до суда там не дошло, однако попытка самосуда - имела место:
Вот приходит милиционер. Родственники говорят ему:
— Вот поглядите, какого попа мы пригласили. Что вы нам на это скажете?
Милиционер говорит:
— Всё-таки этот служитель культа ещё владеет собой. Вот если бы он у вас падал, то я бы отвёл его в отделение милиции. Но он у вас ещё держится и только не то поёт. А что он там у вас поёт — милиции это не касается. Пущай он хоть на голове ходит и «чижика» поёт — милиции это совершенно безразлично.
Родственники говорят:
— Что же нам в таком случае делать?
Батюшка говорит:
— Что вы, ей-богу, скандал устраиваете. Может быть, осталось пройти сорок шагов, и как-нибудь с божьей помощью я дойду.
Бывший камердинер говорит:
— Идите. Но если вы опять начнёте не то петь, то я вам неприменно чем-нибудь глотку заткну.
Вот процессия тронулась дальше. И батюшка владел собой хорошо. Но когда гроб устанавливали на колесницу, батюшка снова тихо запел:
Помята девичья краса...
Тут камердинер, совсем озверев, хотел кинуться на богослужителя, но родственники удержали, а то получилось бы вовсе безобразно и вовсе исказило бы церковную идею захоронения усопших.
Пы. Пы. Сы. Впрочем, когда уже в Израиле хоронили мою бабку, без веселья тоже не обошлось. Буквально перед началом похором один из могильщиков о чем-то крепко повздорил в кантором. И вся дорогу до могилы - шел рядом с носилками и поливал его отборной сефардской бранью. Поскольку рот кантора был в это время занят отправлением культа, то большую часть времени он вынужден был безответно сносить поношения. Но иногда в молитве возникала логическая пауза. И тогда кантор останавливался, поворачивался к могильщику, обливал его с ног до головы большим и малым загибом - и лишь затем начинал очередной псалом.
Бабку похоронили на дальнем конце кладбища. Поэтому за время траурной церемонии "по закону Моше и Израиля" наши познания в святом языке весьма обоготились.