Книга начала радовать буквально с первых страниц. К примеру, говоря о допетровской Руси, Крутов пишет:
Говорить о том, что Русь на тот момент была отсталой страной, нельзя, просто мы другие. (c. 11)
Ну конечно. Как мы помним, современных европейских школ в допетровской Руси не было даже одной, университетов - не было, своих врачей или инженеров - не было, промышленность в зачаточном состоянии... В общем, какая же тут отсталость, просто национальный культур-мультур такой.
Впрочем, сие, как выясняется, далеко не единственная новость о допетровской Руси, которую хочет сообщить нам тов. Крутов. На той же странице он пишет:
В допетровскую эпоху русская нация была монолитной, и связующим стержнем в ней являлось православие.
Если кто не помнит, к моменту восхождения Петра на престол русская нация уже почти 20 лет как была нифига не "монолитной", но находилась в состоянии жесточайшего раскола и взаимной ненависти. Причем "связующим стержнем" этого раскола было ничто иное, как православие. Однако тов.Крутов про раскол то ли не знает, то ли очень не хочет вспоминать, дабы не порушить ненароком стройную неославянофильскую схему.
Помимо интересных фактов, есть у Крутова не менее интересные рассуждения. Например, такое:
Россия вышла победительницей в войне с Наполеоном, и русский народ не имел причины быть недовольным своим правительством(с.13).
К сожалению, тов.Крутов не объясняет, как и почему победа над Наполеоном должна была примирить россиян с рабством или той же коррупцией. А жаль. Была бы, ИМХО, прекрасная возможность заглянуть, так сказать, в самое недро "патриотической" души.
Не успев закончить с историей, Крутов перешел к внешней политике:
Наполеон - враг отечества, заставивший Россию на протяжении десяти лет вести с ним войны(с.39).
Видимо, Альпы, через которые ходил Суворов, это по мнению Крутова другое название Воробьевых гор. А Аустерлиц и Фридланд - деревеньки под Москвой, навроде Бородино.
И я уж не говорю о том, что "вынуждаемая" Наполеоном Россия в какой-то момент едва не стала союзником Франции, и лишь убийство Павла помешало осуществелению этой комбинации.
О том, как Крутов разоблачал моральный облик декабристов, неплохо сказано в этом отзыве. Однако отдельные приемы все-таки заслуживают отдельного рассмотрения. К примеру, описывая, как офицеры-декабристы, напавшие на командира полка, "начали говорить полковому офицеру, что он п...", Крутов меланхолично замечает: "Kаждый читатель может подставить недостоющее слово вежливых офицеров" (с. 45).
То, что в 19-м веке таким образом обозначали совершенно невинное ныне слово "подлец", Крутов, если он минимально занимался вопросом, не знать, полагаю, все-таки не может. Однако предпочитает свои знания не раскрывать, дабы не портить нужного ему эффекту.
Поскольку аз, многогрешный, не дошел еще и до половины первого тома, то, полагаю, впереди меня ждет еще много открытий чудных. Однако общая клиническая картина, полагаю, ясна уже сейчас - "после коммунистов больше всего не люблю антикоммунистов"(с).
И самое грустное - книжку, судя по всему, дочитать придется. Ибо, во-первых, отдельные "жемчужины" в сей куче все-таки можно найти. А во-вторых, читать, увы, по-прежнему совершенно нечего. :(