Current reading. Валентин Катаев, "Зимний ветер"

Как и у довольно многих знакомых, в советское время знакомство с "черноморской" тетралогией Катаева у меня закончилось на "Хуторке в степи". Однако на днях аз, многогрешный, решил восполнить пробел, и прочел третью часть, "Волны Черного моря", действие которой происходит в 17- начале 18 года. И, в общем, не пожалел.

Во-первых, первые где-то 100 страниц (раненый офицер попадает в тыловой лазарет, где отдыхает и ухлестывает за барышнями) написаны просто хорошо, и совершенно без никакой советской власти. Потом, правда, Катаев вспомнил, что платят ему не за хорошую литературу, а за идейную, и начал откровенно проституировать, причем временами весьма небрежно. Но текст все равно остался читабельным.

Во вторых, искренне восхитился не то наглостью, не то цинизмом Валентина Петровича. Т.е. когда, что Петра Бачея, фактически своего альтер эго, Катаев сделал не просто красным командиром, но начальником красного бронепоезда - ну ОК, скорее всего, он был уверен, что некоторых фактов его биографии никто не помнит, а если кто и помнит, то "будет молчать, как скумбрия, немая от рождения, пойманная, нафаршированная, зажаренная, съеденная и переваренная" (с). Но дальше, описывая похороны жертв большевистского переворота, Катаев пишет:

На Куликовом поле была уже вырыта громадная четырехугольная могила, куда стали опускать на канатах и полотенцах гробы, устанавливая их один поверх другого в два ряда, штабелями.
Слышался стук молотков. Это забивали гвоздями крышки.
Какая-то обезумевшая женщина в мокрой котиковой шапочке рванулась вперед и хотела броситься в могилу, но поскользнулась на мокрой глине, упала, и ее оттащили под руки назад, но она снова вырвалась, подбежала к яме и швырнула туда обручальное кольцо, тускло блеснувшее в синеватом дождливом воздухе.

Источник здесь, полагаю, очевиден: знаменитый романс Вертинского "То, что я должен сказать". Есть разные версии, кому он посвящен: одни говорят, что киевским юнкерам, другие - петроградским. Но все согласны, что речь идет о людях, погибших в бою с красными - а Катаев пишет о похоронах красноармейцев.

Не знаю, пел ли Вертинский этот романс, вернувшись в Союз. Но во время гражданской он был чрезвычайно популярен именно на белом юге, и в 60-м году, когда вышел роман, многие "очевидцы" еще были живы.

Но самый большой праздник ждал меня буквально на первой странице, в сцене боя, в котором главный герой получает ранение:

Все это происходило жаркой солнечной осенью 1917 года в Румынских Карпатах, в первые часы русского наступления, начатого по всему фронту после двухдневной артиллерийской подготовки.

"Осенью" 1917 на румынском фронте никакого наступления, как мы знаем, не было. Более того, из-за этой метки в хронологии начинается полный бред. Герой "провел в лазарете два месяца" - в течение которых его навещает тетя, которая заявляет:

Теперь такое время, когда надо быть крайне осторожным. Еще хуже, чем при царизме. Столыпин вешал сотнями. Корнилов расстреливает тысячами.

А потом он попадает в гости к генералу, где слышит такой разговор:

— По-моему, Россию может спасти только одно: немедленно открыть фронт и сдать Петроград немцам, чтобы они задушили революцию.
— Сдать Питер?
— А что вы думаете? И дурак будет Корнилов, если не сделает этого.

Напомним, что корниловский мятеж был подавлен в августе 1917. Так что осенью Лавр Георгиевич ни расстреливать, ни открыть фронт не мог при всем желании, поскольку находился в заключении в Быхове.

Причем ну совершенно очевидно, что именно имелось в виду. Но Катаев (машинистка? наборщик?) ошибся - и так и осталось. Хотя учитывая, что книга не просто полупроститутская, но с главами про Ленина - явно ведь "держали десять корректур" и проверяли каждую запятую.

Кстати, если здесь кто-то, читавший "Зимнуй ветер" еще при советской власти? Было бы интересно, насколько все это бросалось в глаза тогда.