У трагедии, годовщину которой сегодня отмечают, есть один нюанс, ИМХО, весьма важный для осознания еврейской истории первой половины прошлого века. А именно - в двадцатые годы четверо из расстрелянных литераторов - т.е. все, кроме
Читаем в Википедии:
Перец Маркиш. С 1921 по 1926 годы по польскому паспорту Маркиш живёт вдали от России — в Варшаве, Берлине, Париже, Лондоне, Риме, где много пишет и публикуется. Участник группы «Халястра». В 1926 году поэт вернулся в Россию, где полностью расцвёл его талант.
Лейб Квитко. С середины 1921 года жил и публиковался в Берлине, затем в Гамбурге, где работал в советском торговом представительстве, печатался как в советских, так и в западных периодических изданиях. Здесь же вступил в компартию, вёл коммунистическую агитацию среди рабочих.
Давид Бергельсон. В 1921 году Бергельсон уехал в Берлин, жил и работал там, а также в Литве, Румынии, Франции, сотрудничая с еврейскими издателями, до 1929 года, после чего вновь вернулся в СССР.
Давид Гофштейн. В 1922 г. выехал в Берлин, где сотрудничал в еврейской прессе.
В 1925 Гофштейн уезжал в Палестину, работал в мэрии Тель-Авива, писал на иврите и идише. Участвовал в открытии Еврейского университета, но через год вернулся на Украину, поселился в Киев.
Квитко был активным коммунистом и опасался ареста. Но почему вернулись остальные? Они, конечно, все были левыми - но Абрам Каган тоже был левым, что не помешало ему остаться в США, издавать "Форвертс" и умереть в своеей постели богатым человеком.
Впрочем, ответ на этот вопрос очевиден. В Палестине с идишской культурой в то время шла борьба на уничтожение. В Восточной Европе и Америке он существовала и даже процветала - но в условиях свободного рынка и жесткой конкуренции с другими еврейскими культурно-идентичностными проектами.
И только в СССР для секулярной идишской культуры в 20-е годы были созданы условия наибольшего благоприятствования. С одной стороны, власти ее всячески поддерживали, а с другой - жестко давили всех конкурентов (в том числе руками еврейских политиков, работавших в Евсекции ВКП (б)).
В общем, соблаз был слишком большой, чтобы на него никто не клюнул. Тем более, что в двадцатые годы нельзя было превидеть даже сворачивание политики коренизации, ударившее, в том числе, по еврейской культуре. Не говоря уже о 37-м или послевоенных кампаниях. Так что некоторые еврейские возвращенцы даже успели мирно умереть в своих постелях.
P. S. Ну и не в осуждение, но исключительно для полноты картины следует помнить все творчество означенных авторов, в том числе 30-х годов, кода, среди прочих, было репрессировано несколько их коллег. Например, вот такие стихи:
Пусть, ядом напоив разбухшие почки,
Деревья и кусты ворвутся, как гроза
В Верховный трибунал и всем поодиночке
Ветвями острыми вонзаются в глаза.
Или такую прозу:
Весь советский народ, лучшие люди нашей страны облегченно вздохнули, узнав, что карающий меч правосудия обрушился на головы предателей родины, социализма, трудового человечества.