Kак-то наладив дом, Герцен мог уже всецело заняться делами издательскими. Да и настроение у него изменилось, если судить по письмам к Марии Каспаровне, а ведь в первый период своего пребывания в Лондоне он в основном переписывался только с ней. Правда, остро ощущалось отсутствие Огарева, но добрым помощником во всех начинаниях оказался Владимир Энгельсон. Он написал прокламации "Первое видение св. отца Кондратия", "Второе видение св. отца Кондратия" и два письма-прокламации: "Емельян Пугачев честному казачеству и всему люду русскому шлет низкий поклон" и "Емельян Пугачев честному казачеству и всему люду русскому вторично шлет низкий поклон". В "Видениях" Энгельсон в евангелической форме пропагандировал идеи борьбы с царизмом, изобличал Николая I как убийцу, якобы убившего брата своего Константина, дабы взойти на престол. А в письмах-прокламациях содержался и вовсе призыв к восстанию:
Гей, казаки! Мужики!
Пора за ум взяться!
С царем рассчитаться,
Гей, ребята, — живо! веселей!
Что интересно, эта заведомая ложь (очевидная всем читателям герценских изданий), похоже, совершенно не отразилась на репутации Герцена и его предприятия. Что еще интереснее - несмотря на то, что призыв к восстанию был опубликован в стране, находившейся в этот момент в состоянии войны с Россией, правительство, кажется, даже не попыталось возбудить дело о государственной измене. А Герцена, через несколько лет, даже серьезно думали позвать на государственную службу.
Воистину, "вот как было в прежни годы, когда не было свободы".
Ну и да, вспомнился аналогичный случай, имевший место (если верить автору) 30 лет спустя в матери городов русских: |
В 1899 году петербургские студенты устроили на улицах столицы какие-то политические демонстрации. Полиция потребовала демонстрации прекратить; студенты не подчинились. Вызвали казаков. Казаки разогнали их нагайками.
Чем господа студенты занимались? Они придумали оригинальный способ протестовать против действий казаков решено было не учиться Сие было, конечно, не умно и выходило по поговорке в огороде бузина, а в Киеве… баклуши бьют. Но каждый барон, а тем более студент, может иметь свою фантазию, можно и не учиться, если это нравится и если считать, что Всевели-кое Войско Донское или славная Кубань понесут от студенческого безделья какой-то урон. Я лично ничего не имел против того, чтобы студенты, которые желающие, «протестуя против насилия», вместо того, чтобы идти в аудитории, гуляли по коридорам.
Но когда «забастовщики», «протестуя против насилия», сами учинили самое явное и наглое насилие, вышвырнув из аудитории профессоров и небастующих сту-дентов; когда они стали бить не баклуши, а своих собственных товарищей за то, что они их взглядов на борьбу с казачеством не разделяли, то я возмутился духом велие. Меня весьма мало интересовали лекции сами по себе в то время; но нарушение «принципа свободы труда» оскорбило меня до самых entrailles. И я вступил в яростную борьбу за правду и право, против насилия и лжи. Ложь, между прочим, была в том, что «чистая, святая молодежь» подделала фотографические карточки, на которых было изображено избиение студентов казаками; эти карточки выдавались за моментальные снимки «с натуры»; я, как опытный любитель-фотограф, легко установил, что эти карточки были не снимками с натуры, а рисунки, сделанные руками человеческими и затем снятые фотографическим аппаратом.
И еще о книге Прокофьева. О том, что у жены Герцена был бурный роман с его другом, поэтом Георгом Гервегом, знает каждый, кто читал "Былое и думы". А вот о том, что через несколько лет сам Герцен оказался в похожей ситуации, но уже, так сказать, в роли Гервега, аз, многогрешный, впервые узнал из этой книги. И теперь желаю понять - это я такой темный, или речь действительно идет о не самом известном факте?