В 1909 году известный лингвист, переводчик Мишны Наум (Нехемия) Абрамович Переферкович и еще 56 петербургских евреев обратились к петербургскому градоначальнику Драчевскому с просьбой дозволить им создать в столице реформистский миньян - "для нас и наших детей, чтобы наши дети могли учить Тору и иудаизм, а наши жены могли молиться с мужьями и детьми" (обратный перевод с английского).
Решить вопрос своей властью Драчевский не решился, а передал его в
Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД. Глава которого, Алексей Николаевич Харузин, поручил написать эксперное заключение ученого еврея при МВД Моисею Лазаревичу Крепсу.
В книге Василия Щедрина Jewish Souls, Bureaucratic Minds: Jewish Bureaucracy and Policymaking in Late Imperial Russia, 1850-1917, откуда я взял эту историю, на 169 странице, приведена фотокопия отчета Крепса. Но разбирать рукописный текст, а потом набирать его руками мне лениво. Поэтому - привожу его в английском пересказе Щедрина:
Kreps examined the bylaws and program of the congregation presented for official approval, and pointed out the radical spirit of the reformist initiative, which, according to the expert Jew, was based on rejection of the “sacred and essential tenets accepted by the rest of religious Jews, since [the reformist congregation] does not accept the authority of
Talmudic discourse.”174 Kreps argued that, in the opinion of the Jews of
St. Petersburg, Pereferkovich’s initiative was not only completely baseless, but extremely dangerous. According to the expert Jew, the leadership of the St. Petersburg Choral synagogue requested that the principals of the private Jewish schools where Pereferkovich taught at the time ban him from teaching, since he had “abandoned the faith of our fathers.”175
Moreover, in 1908, the leadership of the St. Petersburg Jewish community
removed Pereferkovich’s candidacy from the ballot for the office of government rabbi of the capital city, since he “did not share the fundamental religious tenets of the majority of the Jews.”176 Consequently, in his official report to the director of the DDDII, the expert Jew declared the reformist congregation a “sect, separated from mainstream Judaism.”177
Kreps’s conclusion apparently signaled alarm to the authorities, who denied official registration to the reformist congregation, labeled by the expert Jew as a “dangerous sect.” This decision demonstrated the overall ultra-conservative bias of the late imperial administration, which in the 1900s and 1910s, while suppressing the reform initiative, officially permitted six private Jewish congregations, largely Orthodox, in St. Petersburg in addition to the main Choral synagogue.
