Неизвестное насилие
То, что от книжки историка-сиониста Недавы Вечный комиссар (в оригинале Trotsky and the Jews) можно ждать странного, аз, многогрешный, понял, как только увидел, в каком порядке автор перечисляет создателей группы Освобождение труда: Плеханов, Аксельрод, Засулич, Дейч. И вскоре выяснилось, что предчувствие его не обмануло. Ибо на стр. 22 маститый историк изволил написать:
На дарование народу первых конституционных свобод в царском манифесте от 17 октября 1905 года Россиия откликнулась сотнями еврейских погромов... Новая вспышка насилия последовала в годы с 1911 по 1913, в связи с известным делом Бейлиса, когда черносотенцы, поддержанные властью, выдвинули против евреев чисто средневековое обвинение - кровавый навет
С первой частью этого утверждения, то тут, увы, не поспоришь. Однако что касается 1911-13, то за этот период ни один источник ни о каких погромах не сообщает от снова совсем. Более того, единственный едва не случившийся погром был предотвращен своевременными энергичными действиями и.о. премьера Коковцовым, о чем тот не без гордости написал в своих мемуарах:
В 2 ч. ночи, после того, что врачи заявили мне, что до утра они не приступят ни к каким действиям и будут лишь всеми способами поддерживать силы больного, - я уехал из лечебницы прямо к Генералу Трепову и застал его в подавленном настроении. Ему только что донес полицмейстер и охранное отделение (полковник Кулябко, главный виновник всей этой драмы), что в населении Киева, узнавшем, что преступник Багров - еврей, сильнейшие брожение и готовится грандиозный еврейский погром, предотвратить который он не в силах, так как войск в городе совсем нет, ибо все части ушли на маневры и на парад там в присутствии Государя, завтра днем, что полиции и жандармов совершенно недостаточно даже для очередных нарядов, усиленных вследствие пребывания Царской Семьи, и он буквально не знает что делать...
Я решил действовать сам, как умел. Тут же, {479} узнавши от Генерала Трепова, что Командующий войсками Генерал Н. И. Иванов уехал уже на маневры, и в городе его заменяет его Помощник Ген. Барон Зальца, я снесся с ним, несмотря на ночной час, по телефону и получивши от него ответ, что он не имеет права вызвать кавалерию, предложил ему сделать это по моему распоряжению, как заступившего место Главы Правительства и за моею ответственностью. Он согласился без всяких возражений и быстрым приказом отданным по телефону же - спас положение; три казачьих полка были вызваны обратно с маневров и к 7-ми часам утра вступили уже в Киев и заняли весь Подол и все части города, заселенные сплошь евреями.
Среди евреев было невообразимое волнение; всю ночь они укладывались и выносили пожитки из домов, а с раннего утра, когда было еще темно потянулись возы на вокзал. С первыми отходящими поездами выехали все, кто только мог втиснуться в вагоны, а площадь перед вокзалом осталась запруженною толпою людей, расположившихся бивуаком и ждавших подачи новых поездов.
Появление казаков, занявших также улицы, ведущие к вокзалу, - месту скопления готовившихся к выезду евреев, - быстро внесло успокоение. К вечеру волнение почти улеглось, выезд прекратился
Так что решительно теряюсь в догадках, что именно имел в виду уважаемый историк.
Истинно пасхальный мир
В связи с очередным витком споров о "Матильде", якобы бросающей тень на святого, не могу не процитировать относительно свежую монографию Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы Эллy Сагинадзе.
Главный герой книги, как известно, скончался 28 февраля 1915. В последний путь его проводили действующий премьер Горемыкин, министр финансов Барк, другие сановники; графиню Витте посетили члены Совета министров (в полном составе) и Государственного совета. И либеральная, и консервативная пресса отозвались на смерть первого премьера уважительными некрологами. Черносотенная пресса, разумеется, реагировала иначе:
«Одной опасностью меньше», – заявила черносотенная «Земщина». Покойный, указывала газета, был человеком «вызывающим сильный инстинктивный страх ‹…› вполне планомерным служением жидам». «Одним вредным для России человеком стало меньше», – подхватило вскоре «Русское знамя»
И еще одна чета не могла скрыть своих истинных чувств:
Если верить французскому послу М. Палеологу, в беседе с ним обычно сдержанный император был очень откровенен, «с блеском иронической радости в глазах» назвав смерть опального министра «глубоким облегчением» для себя, в котором он увидел «знак Божий». «По этим словам, – резюмировал Палеолог, – я могу судить, насколько Витте его беспокоил»[802]. Жене царь признавался, что из-за новости о смерти графа в его сердце «царит истинно пасхальный мир».
Так что в очередной раз мнится мне, что для защиты чести и достоинства августейших страстотерпцев запретить одну фильму решительно недостаточно. Тут ширше действовать надобно.